По окраске эта удивительная птица - исключение среди своих родственников. Самцы летом сплошь черные со светлым, довольно толстым клювом. В свежем пере осенью и зимой светлые окончания перьев образуют чешуйчатый рисунок, который к весне стирается. Самки и молодые птицы серые, лишь немного темнее других жаворонков. Песня черного жаворонка довольно мелодична, хотя и уступает песне полевого или степного жаворонков. Петь он начинает еще зимой, нередко в сорокаградусные морозы, и поет до середины лета, пока не вылупятся птенцы. Весной, в разгар брачного сезона, самцы принимают очень оригинальные брачные, токовые дозы.

Черный жаворонок населяет сухие степи и полупустыни. Предпочитает полынные участки, но охотно селится также на солонцах и не избегает мест с редким ковылем. К гнездованию приступает рано: уже в конце марта на участках поющих самцов появляются самки, а в середине апреля - и яйца в гнездах. По наблюдениям зоолога А. П. Моисеева, в Центральном и Северном Казахстане черный жаворонок устраивает гнезда всегда на свободной от травы площадке и, как правило, помещает его посреди высохшей лепешки коровьего навоза. Мало того, если навоза нет или мало, самка приносит его и укладывает вокруг гнезда! Не исключено, что помимо маскировки сухой навоз помогает охранить кладки от апрельских заморозков, которые доходят иногда до -11°. В лето - две кладки по 3-5 яиц беловатого цвета, покрытых коричневыми пятнами. Насиживает их только самка, птенцов выкармливают обе птицы преимущественно жуками, их личинками и саранчой.

Большой интерес представляют сведения того же А. П. Моисеева. Привожу их полностью в том виде, в котором он мне их сообщил:

"Зимой 1967/68 года я ловил черных жаворонков и пытался заставить их петь в типичных жавороночьих клетках. Запевают они через полмесяца, но только вполголоса. Иногда что-то чирикают и самки. Пойманные взрослыми практически не приручаются, хотя клетки я завешивал белой тканью и старался размещать их так, чтобы не падали тени от движущихся людей.

В 1970 году взял из гнезда четырех трехдневных птенцов. Первые дни на появление над ними человеческой руки они только разевали рты, а на восьмой-девятый день уже начали затаиваться. Пока стоишь в метре от них - просят, подойдешь - затаиваются. Все четыре были самцами, и мы звали их "черными полковниками" за агрессивность по отношению к другим жившим в квартире птицам. Клетки у них не было. От излишнего беспокойства прятались, когда выросли, на русской печке. Я поставил туда широкую коробку с песком и просом. Даже при наличии проса в кормушке они активно добывали его в песке. В нем же купались, иногда по два раза в день. Воду только пили. Зимой с жадностью ели сухих насекомых, заготовленных летом: муравьев и их куколок, поденок. Личинок хрущей и бронзовок, потрепав, бросали (личинки мучного хруща, конечно, вне конкуренции).

Невнятно запевать начали в возрасте около месяца, но в полный голос ни один из них так и не запел - даже тот, который прожил у меня полтора года. А пели они много. Даже зимними вечерами, если в комнате горел свет, почти постоянно один из жаворонков сидел (не стоял!) под электрокамином, вертел распушенной головой и в полголоса чирикал. Именно чирикал, так как в песне преобладали воробьиные крики и искаженные жавороночьи позывки.

Воспитывались все практически одинаково, но к человеку относились по-разному. Когда выросли, только один продолжал брать корм из рук. Причем подходить надо было медленно, уговаривать. При резком движении в комнате сразу удирали за печку. Голодные иногда бежали за человеком в другую комнату, но держались на расстоянии. Кошек и собак боятся до ужаса и могут убиться.

Оперение при жизни в квартире сохраняется по сравнению с другими птицами хорошо, только никогда не приобретает чисто-черного цвета, так как не изнашиваются светлые кончики перьев".