В Киргизии обычны на гнездовье лишь две славки - серая и ястребиная. Значительно реже - мельничек. Певчая и пустынная, по-видимому, залетают, а скотоцерка найдена в окрестностях Таш-Кумыра летом, но характер ее пребывания неясен, поскольку от ближайшего достоверного места гнездования эта находка отстоит на сотни километров.

Серая как раз и не самая серая из славок. Лишь голова у самца действительно серая. Верх светло-буро-серый, низ белый с охристым налетом по бокам, а у самца и слегка розоватый оттенок на груди. При возбуждении, как и другие славки, слегка приподнимает перья на темени. С бойкой торопливой песенкой перемещается певец по ветвям. "Войт-войт-вит-вит-вит" перебивается треском. Ясным фонариком светится белоснежное горло. Песенка славки рвется из птички. Тут куст кончается, песня подбрасывает птицу в небо, она порхает, словно танцует в воздухе, и вновь ныряет в спасительную сень. Ее присутствие в зарослях нередко выдает резкое "черр" или "че".

Мельничек отличается темными ушными перьями. Песенка из тресков и торопливой звонкой трели: "мили-лилили...".

Ястребиная - самая крупная и заметная. Верх серый, нижняя часть в мелкой поперечной ряби, глаз желтый - ну, чем не ястреб в миниатюре. Песня звучная, словно захлебывающаяся, часто прерываемая резкой позывкой - "черр".

Певчая предпочитает светлые древесные насаждения, сады, скверы. От всех наших славок отличается черной головой, более темным верхом и меньшей осторожностью. Поет много и охотно, перемещаясь в кронах деревьев. Позывка обычная cлавочья - "черр". Окраска пустынной и скотоцерки характерна для жителей жарких сухих мест - общий глинисто-серый тон. У первой низ беловатый, у второй - охристый. Скотоцерку отличают мелкие размеры и четкие продольные темные полоски на голове. Песенка пустынной напоминает звон колокольчиков. У скотоцерки - повторяющиеся дребезжащие звуки.

Гнезда славок искусно свиты из стеблей и листьев, корешков и мха, выстланы теплым пухом, перьями и шерстью. Они надежно укрыты в листве, помещаются обычно в нижних разветвлениях стволов густого куста. В кладке 4-6 пестрых светлых яиц. Насиживание и выкармливание птенцов в гнезде занимают приблизительно по две недели.

Славок нередко выбирают своими приемными родителями кукушки. Случалось находить их гнезда с кукушонком, только что выбросившим из гнезда птенчиков славки. Славки и не пытались помочь своим выпавшим деткам, они их просто не видели, поскольку вне гнезда для них не существует ничего, о чем они могли бы заботиться. Теперь все внимание и все силы их безраздельно отдавались одному кукушонку.

Человеку, склонному все мерить на свой аршин, кукушонок представляется злодеем, а славки - глупыми и жестокосердными. Он готов покарать одних и помочь другим. Но когда человек "исправляет", "искореняет" то, что ему представляется "злом" в природе, он совершает худшее и действительное зло. Можно выбросить из гнезда кукушонка, вернуть птенчиков. В итоге, скорее всего, погибнут и "злодей", и "жертвы". Кукушонок же, выросший в кукушку, не менее полезен, чем славки.

По окончании гнездования славки начинают кочевать в поисках кормных мест. Особенно привлекают их ягодные кустарники: жимолость, облепиха и другие, плодами которых они усиленно питаются. Как и другие птицы, славки перед перелетом на "зимние квартиры" делают приличные жировые запасы, которые позволяют им совершать беспосадочные броски на сотни километров. Нередко они достигают следующего кормного места совершенно обессилевшими и отощавшими. По их состоянию можно легко различить птиц только что прилетевших в данную местность, и готовящихся вот-вот улететь. Успешность миграции зависит от обилия кустарников, дающих и стол и кров, особенно пойменных зарослей, отличающихся устойчивой кормовой базой. Поэтому многие певчие птицы страдают вдвойне от уничтожения человеком таких зарослей, т.к. вместе с уменьшением мест гнездования сокращается возможность восстановить свои силы на долгом и трудном пути пролета.